Трансгенерационная передача

Трансгенерационная (транспоколенческая) передача - это передача следующему поколению травматического, несимволизированного, неосознанного опыта, часто находящегося в статусе семейной тайны или мифа. Такой опыт представляет из себя некую транспоколенческую информацию, бессознательное знание, бессознательная родовая формула жизни (она же и родовое “проклятье”) - трансмиссионный объект - является набором определенных установок, качеств, свойств, “маркеров рода”, который передается, бессознательно “вкладывается” как безмолвное предписание предков. Такая передача семейных установок безапелляционно и “по наследству” разрушительно влияет на развивающуюся психику за счет либо рассогласования вербального и невербального компонента рассказа, либо за счет отсутствующего рассказа, но с указанием на секрет или с созданием ощущения секрета. В таких ситуациях речь чаще всего идет о пережитом предыдущими поколениями сверхтравматичном опыте.

“Потомки жертв и палачей или те люди, чье происхождение является тайной или претерпело существенные искажения, не обозначенные словами, переживают свой нескончаемый траур телесно”. Когда смерти не принимаются, а действительность не распознаётся, этих людей постигает судьба плохо похороненных мертвых тел, которые могут «возвращаться»: как фантом, как несчастный случай, как телесное супер-Эго или как боль, которая не исчезает.

Говоря о трансгенерационной передаче мы говорим прежде всего о о процессе коммуникации между поколениями. И такая коммуникация может быть как во благо и развивающей, или как минимум, которую можно пережить и переварить. Здесь хотелось бы апелировать к категориям “символогенности” и “символоувечья” (Франсуаза Дольто). Франсуаза Дольто говорила о достаточной силе кастрации, но не непереносимой - достаточной для образования символа и продолжения психического развития ребенка, но не настолько сильной, чтобы фрустрация ребенка зашкалила и вызвала деструктивные последствия для психики. Далее разберем оба варианта.

Ранее, говоря о ментализации мы рассматривали это понятие как способность к переживанию событий через осознавание, проживание, символизацию. В случае трансгенерационной передачи как раз такой символический уровень проживания опыта оказывается недоступен, что и дает возможность проективной идентификации передавать злокачественные паттерны бессознательным архивом от прародителя через поколения к правнукам и, в случае такой необработанной ментально передачи - мы говорим о трансгенерационной передаче. Т.е. при такой ограниченности функции по переработке опыта и его символизации в роду (невозможности ментализировать, осмыслить, и символизировать семейную драму, переварить ее и передать наследникам в виде пройденного семьей опыта), посредством проективной идентификации на последователей рода спускается непосильная для переваривания пища, будет бессознательно проживаться следующими носителями навязанной роли. Такой процесс передачи мы могли бы назвать “символоувечащим”.

На контрасте с трансгенерационной, различают межпоколенческую передачу, присущую здоровой семье - передача символизированного, хорошо осмысленного опыта, который доступен для усвоения последующим поколением и является питательной средой для его психики. Вамик Волкан отмечает такие характерные черты для относительно нормальной здоровой семьи - “достаточно здоровая структура (нет чрезмерного количества проективных идентификаций) и устойчивым чувством семейной идентичности”… “честные и уважительные отношения, поддерживаемые в семье; каждому члену семьи должно быть позволено изливать свои чувства и задавать вопросы. Идеально, если подробности о смерти узнает каждый член семьи - в соответствующей возрасту форме - и поощряется участие в ритуалах, предназначенных для скорбящих”. Такие процессы мы могли бы назвать “символогенными” для психики продолжателей рода.

Исследуя психические процессы, происходящие при трансгенерационной передаче, обратимся к Фрейду и его размышлениям об архаическом наследовании, филогенетическим достоянии, наследовании приобретенных свойств.

В своей 10-й лекции по введению в психоанализ, Фрейд только намекает на филогенетическое наследие. Наиболее емко он говорит об архаическом наследии в Моисее.

“В душевной жизни индивида могут оказаться действенными не только лично пережитые, но и усвоенные при рождении содержания, элементы филогенетического происхождения, архаическое наследие… оно заключается в известных предрасположенностях, свойственных всем живым существам... ..архаическое наследие включает .. различия (“в способности и наклонности следовать определенным направлениям развития и особенным образом реагировать на определенные возбуждения, впечатления и раздражения”), они представляют собою то, что мы называем конституциональным моментом внутри индивида.”

Дальше Фрейд излагает аргументы в пользу правомерности категории архаического наследия, например “всеобщность языковой символики..Одна и та же символика пронизывает самые различные языки”. Разъясняет: “Дело идет о каком-то изначальном знании, которое взрослый позднее забывает. Он, правда, применяет те же символы в своих сновидениях, но сам их не понимает, пока ему их не растолкует аналитик”. И заключает: “мы должны будем признать, что давно уже ведем себя так, словно нет никакой проблемы в наследовании остаточной памяти о пережитом предками, независимо от прямой передачи и от воспитательного воздействия примером. Говоря о сохранении давней традиции в народе, о формировании народного характера, мы подразумевали большей частью такую унаследованную традицию, а не насаждаемую путем намеренной передачи.” Здесь Фрейд максимально близко затрагивает в том числе нашу тему - трансгенерационной передачи.

Фрейд также не стесняется в этом вопросе напомнить о биологическом аспекте человека в вопросе наследования - “Если так называемые инстинкты животных, позволяющие им с самого начала вести себя в новой жизненной ситуации так, словно она старая, давно знакомая, если эта инстинктивная жизнь животных вообще допускает какое-то объяснение, то оно может быть лишь таким, что они приносят опыт своего рода в новое собственное существование, т. е. сохраняют в себе память о пережитом их прародителями. У человеческого животного, пожалуй, всё в принципе так же. Инстинктам животных у него соответствует его собственное архаическое наследие, пусть даже оно имеет другие объем и содержание.”

Мы предполагаем, что такое наследование в человеческом варианте между поколениями обеспечивается благодаря бессознательной передачи посредством проективной идентификации. Как мы уже говорили когда рассматривали эту категорию, этот механизм вынуждает получателя чувствовать те чувства, которые не может осознать “посылатель”, позволяет бессознательно передать своеобразные родовые “инстинкты” - автоматические к исполнению программы. В случае трансгенерационной передачи, в том числе в случае ребенка-заместителя, мы будем встречаться с родителем или родственником, который заботится о ребенке, и бессознательно передает травматический опыт свой или предыдущих поколений, бессловесно - т.е. ведет себя так, чтобы ребенок испытал те чувства, которые родитель не может распознать, дать себе отчет в том, что переживает их, назвать словами. Поэтому мы обращаемся здесь к механизму проективной идентификации, так как она наиболее четко отражает суть происходящего процесса.

Вамик Волкан в своей работе “Жизнь после утраты” описывает проективную идентификацию как обычное явление, действующее на всех и каждого - когда описывает нас как людей “с различными аспектами идентичности” и накапливающими за жизнь разные роли. “Я- муж, американец турецкого происхождения…..В психоанализе это называется проективной идентификацией”. Он приводит несколько примеров - когда клиент делает из него ребенка (проецирует свою детскую часть), или отец ребенка мнит себя сверххрабрым, тогда как постоянно говорит о слабости ребенка (постоянно “отрабатывает” проективную идентификацию, проецируя свою слабую часть в сына) - “В детстве отец был довольно замкнутым мальчиком, но приобрел самоуверенность в качестве защиты. С рождением сына мужчина спроецировал свое робкое Я ему..не был заинтересован видеть сына более смелым. Когда мальчик проявлял признаки бесстрашия, отец...напоминал про многочисленные опасности”. Продолжая мысль Волкана, я бы сказала, что присоединяя к себе все новые роли, идентифицируясь в новых качествах, мы невольно интроецируем и “плохие” - несимволизированные части опыта, иногда и очень сложного к перевариванию. C этим “плохим” нужно разобраться: что мы имеем в виду под этой категорией.

В первой части обсуждая термин проективная идентификация, мы говорили о “плохом”, которое субъект отбрасывает вовне. Рассматривая “плохое”, мы говорим как о “плохом” частичном объекте (экскременты, пустая грудь и т.д.), так и в широком смысле о жутком, оставшемся неосознанным, но чем-то раннем и предельно близком. То, что не может быть символизировано, не поддается к проживанию опыта по причине крайней травматичности.

Фрейд, в работе “Жуткое” ссылается на Йенча, говоря “существенное условие для появления чувства жуткого обнаруживает(ся) в интеллектуальной неуверенности. Жутким, собственно, всегда становится нечто, в чем до некоторой степени не разбираются. ...Жуткое ... не является чем-то новым или посторонним, а чем-то издревле привычным для душевной жизни, что было отчуждено от нее только в результате процесса вытеснения....Психоанализ научил нас, что эта ужасающая фантазия — всего лишь преобразование другой, поначалу вовсе не пугающей, а вызванной определенным жгучим желанием, мечтой о жизни в материнской утробе....Жуть (также) происходит из сближения с комплексом кастрации.... ”. И в конце работы Фрейд подводит итог, что жуткое - это или возвращение вытесненного или преодоленное (что-то архаичное, во что мы-люди веридли в древние времена, но от чего отказались в ходе окультуривания).

Поэтому для нашего определения “плохой”, которое мы берем в рассмотрение при действии механизма проективной идентификации -

Плохое = Обычное плохое + Жуткое

- где обычное плохое - это пустая грудь, плохие объекты по Мелани Кляйн, но - способные к переживанию психикой, когда психика субъекта все же смогла справиться (к примеру, вытеснить). И невыносимо плохое - жуткое, рассмотренное выше в связи с работой фрейда.

Транспоколенческая передача требует несколько условий:

1. Событие должно быть жутким (для психики его испытывающего субьекта) настолько, что запустило отрицание, расщепление и, как результат работа горя стала невозможна. (подготовка со стороны “отправителя”)

2. Формирование получателя - должен появиться продолжатель в роду, который идентифицируясь с отправителем или через его посредника, становится правопреемником трансмиссионного объекта.

Объясняя первый пункт (жуткости события), обратимся к Фрейду и его работе “По ту сторону удовольствия” “В обыкновенном травматическом неврозе привлекают внимание две основные возможности: первая - когда главным этиологическим условием является момент внезапного испуга, и вторая - когда одновременно перенесенное ранение или повреждение препятствовало возникновению невроза.” (второе условие говорит о том, что психика была перегружена, но отвод физиологический так и не наступил (физической травмы, которая бы покрыла такую психическую нагрузку не было) - и, как следствие - психика не справилась с такой перенагрузкой и, как в ситуации с трансформатором - при чрезмерной нагрузке, перепада напряжения, “пробки выстреливают” как мы говорим в обиходе. И, все, что произошло за время неработающих стиральных машин, холодильников, строительных установок, медицинского оборудования, к примеру, реанимационного - все эти последствия никуда не исчезают после возобновления работы. Также происходит с психикой субъекта - после чрезмерной нагрузки и срабатывания такого выключения, находясь в “отключке”, психический аппарат не перерабатывает случившиеся события, и, будучи приведенным в действие снова, к примеру, пубертатным резонансом, прошлое даст о себе знать. Как в случае попытки самоубийства девочки-подростка, описанном Эрве Бенаму, когда “пубертат родителей был травматичным, пубертат ребенка вызывает у них патогенный избыток внутреннего возбуждения…механизм (проективная идентификация) размывает границы самости подростка и вовлекает его в родительскую проблематику, причем может вызывать у него различные психопатологические симптомы” Эрве Бенаму.

Необходимо отметить, что при такой передаче посредством механизма проективной идентификации, субъект объективируется, становясь носителем собранных в трансмиссионный объект “важных” свойств рода. (Использую “важных” в кавычках, т.к. как Фрейд в работе “Анализ конечный и бесконечный” говорит о том, что то, что когда-то было важным и сформировало Я - впоследствии является мешающей тому же Я защитой, в случае чрезмерной ригидности, не дающей субъекту развиваться - “окрепшее Я взрослого человека продолжает оберегать себя от опасностей, которые в реальности уже не существуют; более того, оно даже считает себя обязанным выискивать в реальности такие ситуации, которые хотя бы приблизительно могли заменить первоначальную опасность, чтобы оправдать его фиксацию на привычных способах реагирования”). Поэтому здесь можно было бы углубиться в рассмотрение вопроса самого трансмиссионного объекта, т.к. его история создания, предпосылки, набор взаимосвязей и предрасположенностей к дальнейшему самореализующемуся пророчеству умопомрачителен, но это тема следующего огромного исследования.

Такую неспособность к переживанию - утрату психической способности к гореванию можно объяснить сославшись на “относительность силы влечений” Фрейда в работе “Конечный и бесконечный анализ”. “При чрезмерной силе влечения .. Я не справляется с задачей” (по удержанию работы психического аппарата “на плаву”). Такие события как войны, голодоморы, массовые уничтожения, травматичные события частной жизни людей могут стать триггерами прорыва влечений, зашкаливающих аффектов, делающих психический аппарат неспособным более справляться с балансом вечно борющихся друг с другом инстанций.

В размышлениях Волкана относительно “сложного горя”, такой, потенциально чрезмерной для переработки психическим аппаратом, травме,

раскрываются обстоятельства, которые он выделяет как внешние, усугубляющие - это а) внезапность события и б) насильственность. И внутренние “факторы риска” - незаконченные дела того, кто потерял с тем, кого потеряли”; внешние обстоятельства, перегружающие чью-либо способность к скорби: неразрешенные прошлые утраты и эмоциональная система, не выдерживающая расставаний. Также, во многих трансгенерационых случаях мы сталкиваемся с тем, что “отягощенные тревогой взаимотношения продолжаются”- т.е. не проживаются субъектом в горевании, а имеют продолжение в психическом.

Рассмотрим классическую схему трансгенерационной передачи - на данном этапе уйдем от деталей и обратимся к схематическому описанию и проследим последовательное развитие событий.

Происходит чрезмерно травмирующая ситуация в первом поколении. Из-за невозможности провести работу горя - происходит отрицание события, как следствие - невозможность горевания и сухой остаток такого травматического события становится своеобразным бессознательным знанием (трансмиссионным объектом), которое теперь становится “достоянием” рода, а вернее сказать - преследующим призраком, действующим по типу самореализующегося пророчества, о котором говорили в первой части. Такой неуловимый, но прописывающий судьбу последователей, паттерн, некая схема, мифическое предсказание “что делать” и “чего не делать” всем, кто будет “инфицирован” во втором поколении и далее - те, кто будут идентифицироваться с этим представителем рода в качестве, “застрявшем” вокруг этого опыта. Такое знание далее будет несимволизированно, бессознательно передаваться посредством проективной идентификации от родителя к ребенку и так далее в следующие поколения.

Представим процесс трансгенерационной передачи схематично и определим участников.

Итак, на схеме представлены различные измерения, которые отражают процесс трансгенерационной передачи посредством проективной идентификации. Такая же схема валидна для анализа частного случая трансгенерационной передачи - случая замещающего ребенка.

1. Участники: отправитель, трансмиттер. Где:

а) отправитель - человек рода, с которым случилась травма, которую он не смог отгоревать, символизировать и в своем психическом создал новый бессознательный продукт- знание, готовое передаваться по наследству самым близким дорогим - то, что указано как трансмиссионный объект.

б) трансмиттер - тот, кто получает трансмиссионный объект посредством проективной идентификации от того, с кем идентифицируется (отправитель) и может таким же способом передавать далее тем, кто будет идентифицироваться уже с ним.

2. Процесс. Основные транзакции:

а) с отправителем происходит травмирующее событие (на рисунке - это молния)

б) отправитель не может запустить процесс горевания или же не может его пройти, в психическом переживает расщепление, отрицание формирует трансмиссионный объект (родовую формулу)

в) передает трансмиссионный объект трансмиттеру посредством проективной идентификации

г) трансмиссионный объект закрепляется в трансмиттере. Начинает свое действие.

д) Далее есть варианты: в случае, если трансмиттер автоматически следует негласному предписанию навязанной роли (болеет, или отыгрывает дефицитарностью в отношениях и т.д.) - трансмиссионный объект передается дальше. В случае проработки, как показано на схеме - может быть вариант выхода из родового отыгрывания.

3. Наличие вариантов развития событий.

Фигурка Фрейда на схеме и “развилка принятия решения” говорят о наличии возможности помимо автоматического отыгрывания и продолжения страдания, приводящего к закрыванию рода (жирная черная точка), также и второй путь - оплакать потерю, проработать горе, повторяющуюся из поколения в поколение семейную травму, о которой не говорили, но проживали снова и снова, и, как результат такой проработки появляется шанс осознать что “свое”, что чужое (Винникотовское “ложное Я”) - привнесенное проективной идентификацией, долженствованием рода, пришедшее с “другой сцены” по словам Фрейда, и - сепарироваться. В случае такой проработки, есть шанс завершить это проклятье - не только не передавать дальше, но, более того - таким образом приобрести иммунитет в решениях такой проблемы в роду. Что может стать позитивным бессознательным знанием, сильных безусловных навыков рода, бессловесно переходящих посредством идентификаций (например, легкое родительство или социальная реализация и т.д.).

4. Симптомы.

На предложенной схеме, под трансмиссионным объектом значится симптом. Это необходимый спутник такого бессознательного “пакета данных”, т.к. он представляет из себя комплексное решение, психический ответ субъекта на такой набор предписаний и запретов, которые, будут выражены в виде психосоматических, психических, социальных и т.д. симптомов (кроме случаев удачного сублимирования, где продукты такого сублимирования и будут “позитивными” симптомами). Термин симптом использован в психоаналитическом ключе.

“Ребенок” на схеме, также как и симптом, понимается в символическом ключе - это любые продукты творческого потенциала человека.

5. Идентификация.

На схеме для упрощения берется пример работы проективной идентификации в типичной передаче “родового проклятья” по женской линии (многие описанные психоаналитиками случаи передачи злополучных бессознательных законов от бабушек (А) к матерям (B) и далее к дочерям (C)).

Продолжая описание случаев, где “неразрешенная утрата управляет семейной драмой”, рассматривая действие механизма проективной идентификации при трансгенерационной передаче, вспомним случай самого Вамика Волкана, который, описывая свою историю ребенка-заменяющего родным любимого дядю (он умер до его рождения трагичной внезапной смертью), описывает свои ощущения в книге (там же) - “Моя роль - и я в значительной степени взял ее на себя неосознанно (работа механизма проективной идентификации) - состояла в том, чтобы исцелить мать и бабушку от горя, заменив им умершего дядю. Их неутолимая тоска по нему несколько смягчалась тем, что он жил во мне. .. у меня были смешанные чувства по поводу того, что я - лишь его (дяди) заместитель. Каждый ребенок хочет, чтобы его любили ради него самого, а не потому, что он воскрешает в чьей-то памяти любимого человека и дублирует чужую роль. Насколько мне нравилось быть несомненным наследником и ощущать исключительность, предполагаемую таким статусом, настолько я нервничал из-за необходимости быть совершенным. В юности я страдал мигренью, которую сейчас я объясняю взятой на себя ответственностью”.

Также необходимо отметить, что как только наступают изменения в психическом у получателя - как правило у ребенка - изменения всей системы неизбежны. Семейная система должна будет переформатироваться и найти новый баланс, ведь ребенок перестает быть “точкой выпуска” тревоги семьи.

Как в примере Эрве Бенаму - когда психоаналитик помогает девочке-подростку столкнуться со своей историей, связать ее страдания с историей ее матери, символизировать эти травмы - в семейной динамике сразу происходят изменения - “после предыдущей консультации, мать была госпитализирована с рецидивом кожного заболевания, у отца..случился приступ грыжи межпозвонковых дисков”.